– Ты що ж таке робышь, видьма? Ты що, не розумиешь – змей в нашем мире, и для чого вин явився, та чого хоче, нихто не знае. Тилькы за ради доброго дела через границу ломиться никто не станет! Може, завтра вин людей на улицах жрать почнет, а може, и весь мир в распыл пустит – а ты нашла час тут капризы бабськи строить?! Личный состав смущать? А ну живо до работы!

Ирка звучно выдохнула сквозь зубы. Вот не любила она, когда на нее наезжают – хоть кто! Конечно, дядьку Мыколу она уважает, но разговаривать в таком тоне не позволит никому – что она, девочка? То есть она, конечно, и девочка, и школьница, но она еще и ведьма! Оборотень! Победительница Дикой Охоты и Ганны Николаевны, двухсотлетней киевской ворожейки из Министерства образования!

– Это вы не понимаете, – изо всех сил сдерживаясь, процедила Ирка. – Повторяю! Я-не-знаю-как-искать-змея! Я-не-могу-вам-помочь!

Дядька Мыкола еще некоторое время смотрел на нее… Пальцы на Иркином плече разжались… А выражение его лица опять стало как у физика, когда ему пытаются вкрутить, что по чисто физическим причинам – мол, свет погас во всем доме, вот честное слово! – не успели выучить параграф.

– А чим ты все время занималась? – презрительно фыркнул дядька. – Ну – це твое дило… Не знаешь, так пойди и швыдко научись! – звучным шепотом, похожим на крик, выдохнул он, – бо це ж твоя работа!

– Какая еще работа? – немедленно возмутилась Ирка. – Я девочка! Школьница!

– А ще ты хортицкая ведьма, – невозмутимо заявил старый богатырь – словно этим все сказано.

– Ну и что? – упрямо насупившись, буркнула Ирка. – А если бы змей полетел в другой город, не в наш, вы все равно должны были…

– Мы все равно выклыкалы б тэбэ, – перебил ее Мыкола. – Це тоби свезло, навроде бонуса – по першому змею в родном месте работать! – ухмыльнулся он.

– Что за ерунда! – уже в полный голос вскричала Ирка. – А если я вообще отсюда уеду?

– Куда? – искренне удивился Мыкола. – Хортицкая ведьма може жить только рядом з Хортицею! Разве що в якусь турпоездку… – серьезно прикидывая, куда Ирка может позволить себе съездить, сказал он. – Та тильки по Европе – шоб нияких заокеанских Америк-Австралий! И не бильше, чем на недельку! – строго добавил он. – Щоб якщо – щось, быстро долететь могла!

– Что вы мной распоряжаетесь? – вскинулась Ирка, чувствуя, как под веками нестерпимо жжет от непонятно откуда взявшихся слез.

– Так то ж не я! – неожиданно мягко ответил Мыкола. – То доля твоя!

– А если я не хочу такой доли?

– А тоби не здаеться, що ось сейчас возмущаться вже пиздно? – ухмыльнулся дядька и скрылся в ванной, напоследок бросив через приоткрытую дверь: – Ты хлопцам якись раскладушки пошукай – бо нам же тут, у тэбэ, ночевать придется. Щоб под рукой быть, колы ты змия знайдешь! – И створка с грохотом захлопнулась – прежде чем выхваченный Иркой из кармана шарик разрыв-травы успел влететь в щель.

– Соврал он тебе, коза! – прозвучал за спиной глубокий голос.

Прислонившись плечом к косяку кухни, стоял Вук. И смотрел на Ирку неожиданно сочувственными и еще – бесконечно старыми глазами, странно выглядевшими на физиономии быковатого «качка».

– Поздно было, уже когда ты родилась, – тихо сказал Вук.

– Ну поймите же! – чувствуя, что и впрямь вот-вот разревется, закричала Ирка. – Это просто невозможно! Не могу же я всю жизнь то духов гонять, то змеев ловить, то каким-нибудь чертям хвосты крутить! Я вырасту, найду себе профессию! Мне работать надо будет!

– Да есть у тебя, коза, и работа, и профессия, – лениво протянул Вук. – Ведьма ты. Кто-то дома строит, кто-то людей лечит, кто-то в кабаке музыку лабает. А ты мир хранишь. В конкретной, в натуре, точке – на острове Хортица и окрест.

– Вот классную жизнь вы мне придумали! – возмутилась Ирка. – Кто-то по заграницам мотаться будет, а я…

– А ты, коза, сидишь здесь и обеспечиваешь существование мира! Чтоб они строили, лечили… мотались, – усмехнулся Вук.

– А жить я на что стану? – Ирка уже почти орала.

Улыбка сбежала с неандертальской физиономии Вука.

– Э, ты о чем, коза? – искренне изумился он. – Ты ж змея себе вызывала? Не, точно вызывала, я ж сам видел, как Мыкола визу штамповал…

Ирка угрюмо промолчала – дался им этот змей!

– Так он же должен был тебя того… Обеспечить! – вислые брови над крохотными глазками Вука заходили ходуном. – А иначе зачем ты его вызывала, коза?

– Не нужно мне его… обеспечение! И никакая я вам не коза! – ненавидяще выпалила Ирка и рванула к дверям. Что ей надо, так это глоток воздуха! И хоть минуту побыть одной!

– А на что ты жить будешь… телка? – донесся ей вслед крик Вука.

Ирка проскочила мимо бабкиной комнаты. Через телевизионный экран во весь опор неслась рыцарская конница – железными статуями покачивались облаченные в доспехи немецкие псы-рыцари, и соколами взмывали в седлах скачущие на перехват русские конники в кольчугах. Бабкиной макушки над спинкой кресла видно не было – значит, по-прежнему спит. Сериала в ночном показе не случилось, а сегодняшние перебои с электричеством требовали общения с телевизором – как с любимым родственником после долгой разлуки.

Ирка выскочила на крыльцо и привалилась к поддерживающему жестяную крышу столбику. Новехонькому, еще пахнущему свежеструганным деревом. Ставить новые столбики пришлось потому, что полтора месяца назад, перед зимним Солнцеворотом, Ирка вот так вышла на крыльцо – тут-то ее и прихватил убийца ведьм Спиридон. Крыльцо доблестно погибло в схватке.

Ирка подумала и спустилась на садовую дорожку – если опять какая драка начнется, пусть повреждения распределяются по дому и саду равномерно. Хотя сад уже страдал – когда через забор ломились земляной и песчаный големы, поднятые ро?бленными ведьмами Оксаны Тарасовны. А еще раньше на огороде, выжигая грядки клубники, буйствовала рука зеленого огня, насланная Радой Сергеевной, первой Иркиной учительницей ведьмовста. Знающая была тетка, хоть и ро?бленная, если б не пыталась Ирку убить – жили бы душа в душу.

Девочка подняла глаза – в мутном окошке пристройки горел огонек. Теперь там живет Дина, не знающая, что такое картошка, и ни за что не позволяющая ни стричь, ни закалывать свои неимоверной длины волосы. На кухне пьют чай хортицкие богатыри, примчавшиеся сюда в погоне за змеем. А в опустевшем курятнике хрупают овсом их кони.

Ее родной дом с успехом борется за звание сумасшедшего!

Прав Андрей. Тысячу раз прав! Какая жизнь у него – и какая у Ирки? Он всего добивается сам – а даже если родители помогают, так этому только позавидовать можно, во всяком случае Ирка завидовала. И в награду за его и их усилия у него будет все! У него уже есть все – классные поездки, машина, крутая учеба! Он повидает мир, будет кучу всего знать и уметь – нужного, полезного. И не станет забивать мозги рифмованными строчками, что воздействуют на создания и силы, в существование которых весь остальной мир даже не верит. Со временем Андрей найдет работу – и сто процентов, эта работа будет ему нравиться, он добьется успеха, сделает карьеру, заведет дом, станет зарабатывать нормальные бабки!

А у Ирки дом – вот эта развалюха, мир – один остров на Днепре, потрясающе красивый, но все-таки всего один, и еще десяток здоровенных, пыльных, загазованных городов с хмурыми усталыми людьми на улицах, куда она, оказывается, должна мчаться по первому требованию неизвестно кого. А насчет бабок – о, с бабками ей повезло, особенно с той, которая сейчас русско-немецкие средневековые страсти смотрит во сне!

Пронзительный вопль из приспособленного под конюшню курятника едва не смел Ирку с дорожки.

– Нет, мы не боремся за звание сумасшедшего – мы уже победили. Взяли Гран-при – смирительную рубашку с оборочками, – пробормотала Ирка, бросаясь на крик.

Дверь курятника распахнулась – оттуда, потрясая фонариком, вылетела бабка и кинулась к дому. Ирка проводила взглядом просвистевшую мимо родственницу, заглянула в курятник. Вроде все спокойно, только богатырские кони дружно перестали хрумтеть овсом и теперь глядели на Ирку – на мордах написано вопросительное удивление. Ирка в ответ недоуменно пожала плечами и побежала за бабкой.